Отсчет [litres] - Дженнифер Арментроут

Я сжала его изо всех сил.

– Не хочу, чтобы ты уходил.

– Знаю.

Он протянул руку и осторожно смахнул волосы с моего лица.

– Но только мы с Доусоном умеем менять внешний вид. И я не позволю ему отправиться одному и не отпущу Ди.

Глубоко вдохнув, я расправила плечи. Мне хотелось рвать и метать.

– Хорошо.

– Хорошо? Ты не будешь смотреть на меня злым взглядом Котенка?

Я покачала головой, не поднимая глаз. Внезапно эмоции взяли верх, образуя комок в горле.

– После дождичка в четверг.

Он удерживал меня за щеку раскрытой ладонью.

– Эй…

Я плотно прижалась к нему лицом, вцепившись пальцами в его бока.

– Извини, – проговорила я, с трудом сглотнув.

– Столько всего случилось, Кэт. Не надо извиняться. Сейчас мы делаем то, что можем.

Подняв голову, я заморгала, сдерживая слезы.

– А ты? Как ты?

Он молча посмотрел на меня.

– Ты же не винишь себя за то, что произошло в Вегасе, правда? Это не твоя вина. Ничто из этого.

Дэймон очень долго молчал.

– Идея была моя.

У меня тяжело заворочалось сердце.

– Но мы все согласились.

– Возможно, мы могли сделать что-то другое, – выдавил он, отводя взгляд. Уголки его рта напряглись. – Всю дорогу сюда я думал об этом. Что мы могли сделать еще?

– Ничего.

Мне хотелось стать частью его, чтобы забрать эту скорбь себе.

– Уверены ли мы в этом? – Его голос звучал так тихо. – У нас было так мало времени, чтобы продумать все.

– У нас вообще не было времени.

Дэймон медленно кивнул, его глаза сузились, взгляд переместился куда-то вдаль.

– Ни Эш, ни Эндрю, ни Пэрис не заслужили такой участи. Да, они согласились и знали о риске, но не могу поверить, что они…

Я потянулась вверх и обхватила руками его щеки. В груди заныло, боль становилась физической.

– Мне жаль, Дэймон. Если бы только я могла сказать что-то большее. Знаю, они были частью твоей семьи. И я знаю, что они были частью твоего мира. И все же их смерть – не твоя вина. Пожалуйста, не думай так. Я не могла бы….

Он заставил меня замолчать поцелуем – сладким, нежным поцелуем, который вытеснил из головы все слова.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, – проговорил он. – Хотя, быть может, потом ты и возненавидишь меня.

– Что? – Я отпрянула от него, совершенно не ожидая такого комментария. – Я не могу возненавидеть тебя.

Он склонил голову набок.

– Я предоставил тебе множество причин для ненависти в самом начале.

– Да, но только сначала. Потом – нет.

– Ты не слышала того, что я должен сказать.

– Не имеет значения.

Несмотря ни на что мне вдруг захотелось стукнуть его – даже за одно только такое предположение.

– Имеет. – Он вздохнул. – Знаешь, когда в Вегасе на нас обрушилось все это дерьмо, я засомневался. Когда я увидел, что Пэриса убили, а потом Эндрю и Эш, я спросил себя, сделал ли бы я то же самое снова, заранее зная о том, чем это нам грозит.

– Дэймон…

– Когда выходил из машины, я же понимал, что мы рискуем. Я знал, что могут погибнуть люди, и меня это не остановило. А когда я нашел тебя живую и невредимую, я знал, что поступил бы точно так же. – Его яркие изумрудные глаза остановились на мне. – Я бы сделал это, Кэт. Это же так эгоистично! И так неправильно по отношению у другим! Я заслуживаю твоего отвращения.

– Нет, – сказала я, а потом повторила еще раз и еще раз: – Нет, нет, нет! Я поняла, что ты хотел сказать, Дэймон. Но это не заставит меня возненавидеть тебя.

Он стиснул челюсти.

– А должно было бы.

– Слушай, я не знаю, что сказать. Поступил ли ты абсолютно правильно? Возможно, нет Но я понимаю. Я понимаю, почему Мэтью предал Доусона и Бет, а потом пытался предать нас. Мы все совершаем безумства, чтобы защитить тех, кого любим. Возможно, это и неправильно, но… но это правильно.

Он уставился на меня.

– И ты не можешь казнить себя за это. Вспомни, ты сам говорил мне, что я не могу наказывать себя за то, что произошло с Адамом из-за принятых мной решений.

У меня дрожал голос.

Я хотела стереть боль в его глазах.

– Я не смогла бы возненавидеть тебя. Никогда. Я люблю тебя независимо ни от чего. И мне все равно, что произойдет в будущем или что случилось в прошлом. – Слезы жгли мне веки. – Я всегда буду тебя любить. И мы вместе. И будет так всегда. Ясно?

Когда он ничего не сказал, у меня замерло сердце.

– Дэймон?

Он переместился так быстро, что испугал меня. Он снова поцеловал меня – не сладко и нежно, как раньше. Сейчас он целовал меня яростно и крепко – словно одновременно выражая благодарность и обещание. Этот поцелуй разбил меня вдребезги, а потом собрал по кусочкам. Его поцелуй… вернул меня к жизни.

Дэймон вернул меня к жизни.

Потому что без него не могло быть меня. А без меня не было бы и его.

Поездка с Доусоном в город прошла на удивление без приключений. Мы быстро купили все необходимое. Но мы увидели и газеты, пестревшие изображениями светящихся фигур, невольно услышали в разговоры в очередях. Некоторые из них попахивали явным безумием, но напряжение докатилось и до маленького городка, приютившегося возле озера за тысячи километров от Вегаса.

Из увиденного и услышанного нам удалось выяснить, что правительство не сделало никаких официальных сообщений. Однако в Неваде было объявлено чрезвычайное положение, и «ужасающие действия» представили как террористический акт.

Наши проблемы усугублялись. Не только с человеческой точки зрения, но и с позиции Лаксенов. Многие из наших соплеменников спокойно жили, сохраняя свою тайну. Мы же на все это наплевали. Однако были еще и те, кто, по словам Люка, получит преимущество от хаоса. Я все думал об Итане Уайте и о его предупреждении.

Было уже поздно, когда мы вернулись в дом. Кэт с Ди приготовили спагетти. В основном стряпала Кэт, так как Ди старалась разогреть все с помощью своих рук, и это обычно приводило к катастрофическим последствиям. Бет помогла испечь чесночный хлеб, и было приятно видеть, что она встала и активна. Я почти не помнил, какой она была до того, как попала в «Дедал». Но точно знал, что раньше она была более разговорчивой.

И больше улыбалась.

После ужина я помог Кэт навести порядок. Она мыла посуду, а я вытирал. В кухне стояла посудомоечная машина, Люк даже счел нужным подчеркнуть это обстоятельство, но я подумал, что скучная работа успокаивает. Мы не разговаривали, но наши локти и руки постоянно соприкасались, и в этом чувствовалось что-то интимное, Каким-то образом у Кэт на носу оказалась пена. Я вытер ее, и Кэт усмехнулась, и, черт побери, видеть ее улыбку было все равно что нежиться в солнечных лучах. Она заставляла меня чувствовать и думать о многом, включая самое сокровенное, о чем я, вероятно, никогда не сказал бы вслух.